Павел ПЛОХОТНЮК: «С возрастом и думаешь, и лечишь – осторожнее…» ^{Рекомендовані}

Руководство и коллеги поздравили именинника в кругу коллектива отделения, которое Павел Александрович возглавляет уже 18 лет.

Главный врач Леонид Ремыга, вместе с заместителями – Олегом Додулевым и Людмилой Мартюк, а также председателем профсоюзного комитета Ларисой Малетой, выразил юбиляру уважение и благодарность, пожелал дальнейших профессиональных и жизненных успехов и вручил почётные грамоты управления здравоохранения городского совета и больницы.    

…Через порог профессии он перешагнул в 1985 году – после окончания Одесского медицинского института и прохождения интернатуры на базе родильного дома №1, начав работать врачом акушером-гинекологом в женской консультации больницы Комсомольского района (ныне им. А. и О. Тропиных), а немногим позже – в гинекологическом отделении.

Этот свой период работы Павел Плохотнюк называет «золотым». Ему тогда было только тридцать – возраст, соблазнённый жизнью и её обещаниями, вместе с тем, время дорогое, но не веское: недостаток знаний и чувство крыла – это ещё более опасно, чем дерзостно.

Сегодня у хирурга за плечами тысячи больших и малых оперативных вмешательств, годы заведования, ургентной работы… Казалось бы, нужно обрети уверенность? Нет. Опыт не всему учит. Как говорит Павел Александрович: «С возрастом и думаешь, и лечишь – осторожнее… чем больше знаешь, тем больше сомневаешься».

 Сегодня мы общаемся в его маленьком рабочем кабинете, за простотой обстановки которого пока не угадывается ничего, кроме твёрдости, которая (вы помните Гёте?) – возможно, и есть милосердие.

- Павел Александрович, сегодня, когда Вас поздравлял коллектив и главный врач говорил в Ваш адрес тёплые слова, прозвучала мысль о том, что хорошие специалисты редко бывают хорошими людьми… А как Вы относитесь к такому мнению? Плохой человек может стать хорошим врачом?

- Настоящих специалистов, действительно, часто отличает сложность характера. Я с этим соглашусь. В медицине очень много таких примеров. Что касается меня, свои недостатки я с талантом не связываю. (Улыбается…)

- Для Вас важно, что о Вас думают люди? Пациенты, сотрудники…

-  Мне важно, чтобы мои пациентки не уходили разочарованными после лечения или просто визита для консультации, чтобы они не вспоминали общение с врачом как что-то неприятное или страшное. Это по-настоящему важно. С коллегами, честно говоря, меньше задумываешься о том, у кого какие мысли… Это и некогда, и незачем. Мне кажется, что всегда дороже поступки, – поэтому я просто стараюсь делать свою работу честно и по возможности хорошо.

- А Вы критикуете себя в работе?

- Постоянно. В медицине не может быть самодовольства, и кроме того, нет предела совершенствованию. Я не только себя критикую, но иногда – корю… За то, что в какой-то ситуации мог бы сделать больше.

- Вам, как руководителю, важно, чтобы люди, которые работают с Вами, становились умнее, успешнее Вас? Или такая ситуация изначально содержит в себе конфликт?

- Нет, я абсолютно неревниво отношусь к успеху коллег. Тем более, если эти люди работают со мной. Наоборот, я рад и горд, когда мои врачи – Глеб Голуб, Наталья Варвянская – достойно справляются с непростыми задачами. Они, ведь, пришли совсем молодыми в отделение, оба любили работу, оба горели ею, не жалели себя. Сегодня и Глеб, и Наталья имеют высшую категорию, ургентируют, выполняют сложные оперативные вмешательства. Как руководитель, я очень рад этому. Вместо конкуренции в команде специалистов должно быть партнёрство, взаимоподдержка и общая цель. Пока нам это удаётся.    

- Вы можете считать врачей, которых назвали, своими учениками?

- Я-то могу, но более важно – что думают они. Потому что, во-первых, научить – нельзя, можно только – научиться, а во-вторых, имя учителя нужно заслужить, самому себя называть учителем – по меньшей мере, глупо.

- Тогда расскажите о своих наставниках? 

- Когда я пришёл в отделение, заведующим был Гарри Иванович Зубрис, к сожалению, ныне покойный. Под его началом я формировался. Этот человек был очень многогранным, с ним было интересно… не только в работе, но и в жизненных вопросах я что-то черпал от его опытности, мудрости. Пожалуй, он – один, кто повлиял на меня как врача.

- Несмотря на то, что Вы человек улыбчивый и любите шутить, ежедневно Ваша работа требует от Вас серьёзной ответственности, напряжения морального и  физического. Скажите, как Вам кажется, сильный имеет право на слабость?

- Нет, не имеет. 

- А когда Вы бываете слабым?

- Когда понимаю, что не могу оказать помощь пациентке, когда заболевание не оставляет нам шансов… К сожалению, таких случаев, прежде всего запущенной онкопатологии, стало больше. Это очень трудные моменты. Особенно больно, если такая беда случается с молодыми женщинами. Тогда не просто чувствуешь себя слабым… это ощущение такой беспомощности, какую ничем не можешь утолить.

- Что ещё Вас делает уязвимым?

- Равнодушие людей. Причём, это касается любой сферы, и даже мелочей. Сегодня это ещё называют «пофигизмом». Я бесконечно не переношу этого! Ещё страшно, когда люди безразличны к чужому крику и любопытны к шёпоту.       

- Как Вы позволяете себе расслабляться?

- Моя отдушина – спорт. Очень люблю играть в футбол. Если Вы спросите, что это для меня? – Многолетняя болезнь. Это, действительно, настоящая зависимость, причём, очень полезная. Так я восстанавливаюсь – и эмоционально, и физически.

- Свою работу Вы больше считаете вдохновением или ремеслом?

- Медицина, и хирургия в частности, не может быть ремеслом. Я всегда хирургию воспринимал как искусство, и это ощущение не теряется. Другое дело, что хороших хирургов всегда не много. Эта работа испытывает, отсеивает. Она очень желанная вначале, но трудная в пути, потому что, как никакая другая, связана с человеческой жизнью и смертью.

- Современная, малоинвазивная хирургия, когда контакт рук минимизирован, – тоже искусство?

- Ещё более тонкое и удивительное. Здесь очень важно сохранять цепь: ум, глаза и руки. Если её прервать – ничего не остаётся.

- Хотелось бы коснуться вопроса органосохраняющего хирургического лечения, опыт которого в больнице накоплен достаточно большой, в том числе в гинекологии. Вам вспоминается какой-то недавний яркий пример данной тенденции? Расскажите…

- Ну, прежде всего, нужно сказать, что в отделении есть возможности для выполнения полного цикла гинекологических операций с помощью малоинвазивных методов. В том числе мы выполняем лапароскопии при бесплодии. Такая операция может быть как самостоятельной, так и сочетаться с гистероскопией (исследованием внутренней поверхности матки), что позволяет избежать многократного хирургического вмешательства. В лечении бесплодия, связанного с патологиями внутренних органов, оперативная лапароскопия является постоянной практикой. Часто такие операции – единственный шанс восстановить репродуктивную функцию и в дальнейшем обрести радость материнства без использования других вспомогательных технологий. Последний интересный случай, который мне вспоминается – успешная беременность у пациентки старше 30 лет после лапароскопии по поводу массивного спаечного процесса. Если бы я сам не видел эту женщину беременной, честно говоря, не поверил бы, что это правда. На сегодняшний день из обратившихся по поводу бесплодия и прошедших у нас лечение, около 22 % женщин забеременели и стали счастливыми мамами. Много это или мало? Для врача – много. Потому что каждая такая пациентка даёт тебе понять, что ты нужен.       

- Вы боитесь такой ситуации, когда может возникнуть ощущение внутренней косности? По отношению к работе, к чувствам людей… 

- Да, боюсь. Потому что понимаю, что с возрастом люди могут меняться. С другой стороны, чем дольше живёшь, чем больше пропущено через сердце, тем оно восприимчивее становится к боли. Поэтому это вопрос сложный – как быть восприимчивым, но не быть беззащитным?..

- Павел Александрович, ради чего Вы сегодня работаете? Как бы Вы свои цели поставили в нисходящий ряд: обязанность, привычность, деньги, самозначимость, альтруизм?

- Я отвечу честно. На первом месте – самозначимость, второе – обязанность, третье – деньги, остальное – ниже.

- У Вас бывали мысли о том, чтобы уйти работать в другое учреждение, где есть больше возможностей для врача?

- Когда я был молодым специалистом, мне предложили перейти в областную больницу, работать в стационаре, соответственно – оперировать… Я очень воодушевился и был однозначно настроен на переход. Уже успешно прошёл собеседование, но – когда пришёл к своему главному врачу, тогда это был Иван Илларионович Пентилюк, после беседы с ним я остался. В общем, не произошло…

- Почему не произошло? Как он смог Вас переубедить, если Вы были готовы уйти?  

- Он просто мне выразил доверие и предложил реальную перспективу роста в больнице. Оказывается, это очень важные две вещи для молодого врача, да и не только врача… Доверие и перспектива. И тогда ты не замечаешь сам, как всё начинает получаться.

- Что сегодня есть в «Тропинке» такого, что может не дать отсюда уйти?  

- Коллектив. Можно быть умелым и талантливым, но, не найдя себя в коллективе, у тебя не получится успешно работать. Профессиональная судьба не может сложиться без коллектива. В «Тропинке» он – добрый. Здесь есть общность. Но эта атмосфера, которую мы, порой, даже не замечаем, имеет не только своё влияние, но и свою подоснову. Её создают люди, но направление-то даёт руководство, и это должно делаться искренне и постоянно, чтобы коллектив сохранял свою ауру. Поэтому отсюда трудно уйти – прирастаешь.     

- Как Вам кажется, создана ли в больнице основа для расцвета таланта сотрудников?

- Да. Если ты не глупый, не ленишься, если ты любишь то, что делаешь – всё получится, такого человека обязательно заметят.

- То есть, если не замечают – значит, ты бездарный?

- Не может такого быть. Когда я приехал в Херсон, у меня абсолютно никого здесь не было и, можно сказать, ничего не было. Только благодаря работе и больнице у меня сложилась жизнь. Значит, возможно?

- Вы, корнями, если не ошибаюсь, из Одесской области?

- Да, я из города Татарбунары. Мединститут тоже закончил в Одессе.        

- Наверное, Вы согласитесь, что главным в больнице должен быть пациент, и именно, отталкиваясь от пациента, от его потребностей, должно создаваться всё остальное? Опираясь на свой опыт работы, можете сказать, что всё происходит именно так?

- Именно так. Понимаете, это принцип, и он не относится к какому-то месту или времени, – это принцип медицины, это основа нашей пресловутой клятвы. Слава богу, он сохранён.

- Ваше отношение и к профессии, и к жизни, со временем меняется?

- Да. Я стал больше ценить. Я стал уметь ценить. Потому, наверное, стал уметь быть счастливым. Я считаю, что профессия меня сделала. Я в неё – свою малую долю вложил, а она – меня создала. Главное, что она мне дала – возможность быть полезным и ощущение своей необходимости.  

Беседовала Татьяна Кондакова